Тем более, одним уколом.
Отчёт, случайно ставший достоянием публики, подтвердил то, что многие давно подозревали: гораздо выгоднее годами «лечить» пациентов, чем избавлять их от болезни, сообщает IFL Science.
Эта проблема особенно актуальна на фоне разговоров о возможной генной терапии, которая сможет излечивать многие врождённые заболевания путём модификации ДНК.
Однако в США этот медицинский прорыв может не состояться, если не изменится схема финансирования здравоохранения. В таком случае американская медицина сильно проиграет по сравнению со странами с государственным здравоохранением.
Аналитик Goldman Sachs Салвин Рихтер описала эту проблему в письме клиентам:
«Возможность обеспечивать лечение “одним уколом” — один из самых привлекательных аспектов генной терапии, генно-инженерной клеточной терапии и генной инженерии.
Однако такое лечение выглядит гораздо менее привлекательно с точки зрения постоянного дохода по сравнению с длительной терапией».
Богач может позволить себе заплатить сотни тысяч долларов за избавление от тяжёлой болезни. Но для большинства людей это недостижимо, особенно если болезнь подрывает их трудоспособность. При этом те же люди могут платить сотни тысяч долларов в год, чтобы устранить самые острые симптомы болезни, в конечном итоге тратя ещё больше.
Рихтер приводит в пример лечение гепатита C с помощью софосбувира — препарата производства компании Gilead Sciences. В 2015 году компания заработала $12,5 млрд на больных гепатитом, бросившихся покупать новый препарат (в основном в США). Однако эта терапия оказалась настолько эффективной, что большинство пациентов завершили курс лечения за 12 недель.
Более того: вылеченные люди не распространяют вирус, препятствуя новым заражениям, что хорошо для общества, но невыгодно фармацевтам.
В этом году, предсказывает Рихтер, американские продажи компании упадут до $4 млрд.
Записка Рихтер, текст которой недоступен онлайн, якобы завершается словами:
«Хотя это предложение имеет огромную ценность для пациентов и общества, оно является проблемой для разработчиков геномных препаратов, нуждающихся в постоянном притоке средств».
Разумеется, этот отчёт вызвал скандал, когда о нём сообщили журналисты CNBC. Рихтер обращалась к клиентам инвестиционного банка, тогда как широкой общественности нравится критиковать компании, чьим доходам угрожают новые технологии, которые могут принести пользу миллионам.
Однако надо понимать, что упомянутые Рихтер проблемы могут оставить многих больных без необходимых лекарств, если система здравоохранения в США останется прежней.
Разработка и тестирование новых препаратов на соответствие многочисленным требованиям стоит огромных денег — как правило, не меньше миллиарда долларов. Эти деньги надо откуда-то брать.
Когда речь идёт о распространённых заболеваниях типа гепатита C, обозначенная в отчёте проблема превращает невообразимые сверхдоходы в очень большие доходы. Но в случае с более редкими заболеваниями потенциальных доходов может просто-напросто не хватить на исследования и клинические испытания.
Это одна из возможных причин, почему GlaxoSmithKline недавно продала свои права на крайне действенные препараты от очень редких болезней.
В большинстве развитых стран действуют системы государственного здравоохранения, которые зачастую готовы выделить деньги на разработку средств от редких болезней. В конце концов, эти расходы в конечном итоге окупаются.
Но в Америке это доступно лишь при наличии самой лучшей медицинской страховки, которую редко могут себе позволить хронически больные люди.
Один из вариантов решения — упростить требования к клиническим испытаниям, что удешевит внедрение новых препаратов. Однако многие опасаются, что экономия на безопасности приведёт к очередному кошмару типа истории с талидомидом.
Другой вариант — не думать о прибыли и обеспечить финансирование исследований либо за счёт государства, либо за счёт филантропов. В общем-то именно так и финансируются большинство современных медицинских исследований в Америке, но на самую дорогую стадию — клинические испытания — денег почти не выделяют.
К сожалению, для этого требуются крупные инвестиции, которые могут окупиться лишь через десятилетия.
А какой вариант решения проблемы видите вы?
